Эта группа русских старообрядцев основала общину на землях восточного Кавказа в 1930-х годах. Появление староверов в местах, не самых благоприятных для жизни русского человека, было далеко не случайным в деле сохранения веры – этого основополагающего стержня и смысла всего их существования.
Предками старообрядцев, основавших село Некрасовка в Кизлярском районе Республики Дагестан, была наиболее консервативная часть добруджанских беглопоповцев, покинувших территорию Румынии после провозглашения ею независимости в 1877 году и включения в ее состав северной Добруджи. Навязывание русским старообрядцам новых правил гражданского состояния, лишение их привилегированного статуса, которым они пользовались при турках, вызвали протест с последующим исходом в пределы Малой Азии. Здесь старообрядцы основали по крайней мере два села: одно на берегу Мраморного моря близ озера Майнос, по соседству с уже проживавшими здесь казаками-некрасовцами (село Хамидие) и на берегу озера Акчаир (Акшехир), в глубине Анатолийского полуострова (село Джиджидие). Историческая память некоторых старожилов села Некрасовка хранит версию о причинах появления этой группы старообрядцев в Турции: из-за отказа прививать в принудительном порядке оспу. Местонахождение села Хамидие поблизости от некрасовского села Коджагёль способствовало определенным изменениям в исторической памяти его жителей. Так, дагестанские старообрядцы связывают начало своего пути на чужбине с событиями Булавинского восстания начала XVIII века и дальнейшей историей казаков-некрасовцев.
Появление общины старообрядцев в Дагестане было связано со второй волной их возвращения из Турции. Первоначально в качестве территории поселения для них были выделены государством земли Донского округа. По данным документальных источников, приводимых Д.В. Сенем, в Мечетинский район Донского округа, в юрт станицы Егорлыкской, старообрядцы прибывали несколькими партиями: в 1924 году – 34 семьи (в основном выходцы из села Джиджидие, Конийского вилайета), в 1925 году – 123 семьи (выходцы из села Хамидие, Брусского вилайета, и переселенцы из Черноморского округа (также выходцы из села Хамидие) в количестве 71 семьи), в 1926 году – 22 семьи, в 1927 году – 2 семьи. К 1929 году в данном массиве проживали 182 семьи. Также Д.В. Сень пишет о создании староверами двух хуторов – Некрасовского и Покровского. Однако в исторической памяти жителей села Некрасовка сохранились воспоминания только об одном, в котором они и проживали на Дону – хуторе Некрасовском.
Живы в памяти жителей села Некрасовка причины исхода из Турции. В первую очередь они связаны с притеснениями, которые выражались на бытовом уровне в убийствах русских жителей, воровстве и грабежах, и принуждении к военной службе. Также одной из причин переселения называлось установление кровно-родственных связей между жителями села Хамидие, что делало невозможным полноценное воспроизводство на чужбине в иноэтническом и иноконфессиональном окружении.
Иные причины побудили переселиться на Дон старообрядцев, переселившихся из Турции (села Хамидие) еще в 1911 году и основавших три поселения в Сочинском округе Черноморской губернии. Из-за отсутствия пригодных для земледелия территорий и трудных условий жизни в нагорной полосе старообрядцы двух поселений – в Бабук-ауле и Матросской щели близ села Головинка – принимают решение в подавляющем большинстве либо присоединиться к своим единоверцам, прибывающим на Дон из Турции, либо переселиться в третий черноморский старообрядческий поселок в Имеретинской бухте. В результате два из трех поселений старообрядцев на черноморском побережье были ликвидированы. Подтверждается этот документированный факт и воспоминаниями потомков переселенцев.
Едва старообрядцы успели освоиться на новом месте, как грянула коллективизация. Обобществление частной собственности представлялось делом немыслимым и невиданным и, естественно, вызвало всеобщий протест. Многие старообрядцы оказались в тюрьме, их семьи были объявлены кулацкими. И хотя после разбирательств и проверок все были отпущены, оставаться на Дону старообрядцы не пожелали. В 1932 году из-за налогов, запрета на торговлю, коллективизацию и начавшегося голода старообрядцы уходят с Дона и несколькими потоками отправляются на Кубань, в Дагестан и Грузию.
Несколько десятков семей старообрядцев (по разным данным, от 70 до 100 семей, то есть примерно половина жителей села Некрасовка Донского округа) на грузовом поезде прибыли в город Кизляр, в то время входивший в состав Грозненской области, основав первоначально село в нижнем течении реки Кардонки, одного из рукавов Терека, среди степи и плавней, в 20 км к юго-востоку от города. Администрация предлагала старообрядцам поселиться в самом Кизляре, однако те отказались из-за страха потерять свою веру и раствориться среди местного городского населения.
В новообразованном селе старообрядцы в первую очередь построили «камышовую» церковь, в которой служил о. Георгий Харнаныкин, умерший вскоре от малярии. После смерти о. Георгия священником был избран о. Иван Блохин. Об этих священниках до сих пор вспоминают с большой любовью, как о милостивых и отзывчивых людях, помогавших вдовам и сиротам и призывавших к этому свою паству. В сентябре 1936 года из-за затоплений, малярии и других болезней община была вынуждена переселиться на 8 км выше по течению реки, основав новое поселение на «бугорке» с прежним названием – Некрасовка. Переезд в новое село проходил поэтапно. Часть старообрядцев, менее других своих единоверцев пострадавших от наводнений и сохранивших свои дома в целости, переселилась только в 1938 г. В памяти дагестанских староверов место прежнего поселения сохранилось в качестве топонима под названием «старый хутор». По сообщениям старожилов, неподалеку, в километре от «старого хутора», на момент прибытия туда переселенцев с Дона уже находилось старообрядческое село, «бессарабский хутор», в две улицы и с разбитыми садами. Поселяне этого хутора, преимущественно рыбаки родом из Бессарабии, города Измаила и его окрестностей, так же пострадавшие от затопления и малярии, вскоре образовали неподалеку от Некрасовки село Ефимовка.
В том же 1938 году был основан колхоз «Красный восход». Старообрядцы, устав от нескончаемых бедствий, нехотя смирились с неизбежностью колхозной жизни, но к другим проявлениям советской идеологии относились крайне отрицательно. Молодежь, вступившая в комсомол, даже подвергалась побоям родителей. Хотя несколько семей все же не вступили в колхоз и жили единолично.
В условиях засушливого климата, когда в течение лета могло не пройти ни одного дождя, старообрядцы создали систему поливных канав, прорыв их вручную от реки Кардонки в свои огороды и колхозные поля, превратив со временем село и колхозное хозяйство в цветущий оазис. Хотя село периодически страдало от разливов Кардонки. По воспоминаниям Ксении Мартыновны Коробушкиной, до 1980-х годов вода в реке была настолько чистой, что старообрядцы ее использовали для приготовления пищи. В качестве подсобного промысла занимались охотой и рыболовством, для которых дельта Терека обладала чрезвычайно богатыми ресурсами. По воспоминаниям старожилов, в впервые десятилетия выживали исключительно благодаря дичи и рыбе.
Изначально старообрядцы заселились одной улицей, слева при въезде в село. Затем по мере разрастания больших семей и выделения из них молодых, старообрядцы перешли на левый берег Кардонки.
Едва старообрядцы освоились в новых условиях, как наступила война. На фронт призывали только тех, кто родился в России. Большинство переселенцев из Турции не получили еще гражданских прав и формально оставались турецко-подданными. Советское гражданство было оформлено только в 1949 году. На фронт были призваны всего десять человек, домой вернулись только трое: Юрий Захаров, Сидор и Сысой Петуховы. Остальные жители села, в том числе женщины и дети-подростки, были мобилизованы на строительство оборонительных сооружений, сельскохозяйственные работы, заготовку рыбы около города Каспийска, лечебных трав и корений для нужд полевой медицины, теплой одежды и сухарей для бойцов Красной армии. По воспоминаниям Акима Ивановича Петухова, домой мужчин отпускали раз в полгода и то на один-два дня.
Семеро мужчин-старообрядцев пострадали от репрессий. Это были люди, занимавшие разные ответственные должности в колхозе: председатель, бухгалтер, учетчик и другие. Им инкриминировали растрату колхозного имущества (была обнаружена недостача 300 кг зерна) и религиозную пропаганду, направленную на подрыв социалистического строя. Причиной этого дела стало решение правления колхоза о содержании священника за счет средств общины. Пострадавшие старообрядцы были реабилитированы только в 1965 году.
Была разрушена и местная церковь. Колокола большой колокольни с тридцатипудовым колоколом прихожане закопали на территории молочной фермы, и до настоящего времени неизвестно точное место ее нахождения. Колокола с малой колокольни были разобраны прихожанами и также зарыты на огородах. Однако в начале девяностых годов они были переданы жителями села Некрасовка в хутор Новопокровский для строившейся там церкви Покрова Пресвятой Богородицы.
В ходе репрессий 1940–1950-х гг. священнику Ивану Блохину пришлось бежать из села, и в дальнейшем постоянного священника в Некрасовке больше не было, на молитву собирались в разных домах. С 1956 года приход стал окормлять священник из Грузии (село Уреки) о. Пантелеймон Машинин, впоследствии владыка Павел, архиепископ Новозыбковский, Московский и всея Руси. После него о. Полиект Ефимов и о. Георгий Ефимов. В отсутствие священника родившихся младенцев «погружал» церковный староста, а затем батюшка во время своего визита «довершал» таинство крещения. «Старшими», уставщиками, ведущими церковные богослужения в отсутствие батюшки, в разные годы были Изот Кубанцов, Викул Филиппов, Платон Петухов, Петр Кубанцов, Агафон Блохин, Аким Петухов. В дальнейшем по мере ухода из жизни грамотных стариков эта функция перешла к женщинам: Вассе Захаровой, Евдокии Якониной. В настоящее время богослужения в общине происходят под руководством Лидии (Улиты) Титовны Гончаровой, 1960 г.р.
После войны жизнь постепенно наладилась: появилась сельскохозяйственная техника, клуб, школа, магазин, детские ясли. В 1960-х годах это был один из самых передовых колхозов не только Кизлярского района, но и Республики Дагестан по урожайности зерновых культур (пшеница, ячмень, кукуруза), поголовью скота, надоям молока. Были разбиты виноградники и сады (яблоки, груши, сливы, айва). Выращивали и собирали хлопок и люцерну. Было развито домашнее виноделие, поскольку приусадебные участки засаживались преимущественно виноградниками. А со временем виноградарство и виноделие стали одной из ведущих специализаций колхоза. При этом пьянство было явлением единичным и исключительным для старообрядцев. Из домашних животных каждая семья держала коров и свиней. Количество крупного рогатого скота в отдельных семьях достигало 30 голов, базы (места для содержания скота) устраивались за огородами. Некоторые семьи держали овец. По воспоминаниям, село поражало приезжих своей чистотой и ухоженностью. Каждая уважающая себя хозяйка заботилась о красоте своего палисадника. Специально для этой цели разводили привезенные еще из Турции сирийскую розу и экзотические виды сирени. Возле каждого двора были скамейки для бесед. К 1990 году колхоз имел более 2 тысяч голов крупного рогатого скота, 1 тысячи голов свиней, около 20 тракторов и 10 комбайнов.
Роковыми для старообрядцев Дагестана стали времена перестройки и последовавшие за ней «лихие девяностые». В 1992 году произошла реорганизация колхоза: поголовье скота было почти полностью уничтожено, резко упали засев и урожайность зерновых культур, было вырублено 110 гектаров виноградника и 120 гектаров фруктовых садов. Разорение хозяйства и политика, направленная на вытеснение русского населения из Республики Дагестан, стали причиной массовых переселений. В основном уезжали в места проживания своих единоверцев, преимущественно Приморско-Ахтарский район Краснодарского края, город Приморско-Ахтарск и хутор Новопокровский. На сегодняшний день в селе Некрасовка проживает лишь около 60 русских старообрядцев, еще несколько семей проживает в Кизляре, составляя единственную официально зарегистрированную общину в Дагестане. В соседнем селе Ефимовке старообрядцев не осталось совсем.
Таким образом, несмотря на жизненные, в основном трагические, перипетии, сопровождавшие эту группу старообрядцев на всем их историческом пути, невзгоды выступали только в качестве консолидирующего и укрепляющего фактора. Однако защитные механизмы, оберегавшие общину от разрушения, стали давать сбои и оказались бессильны перед вызовами новейшего времени. Очевидно, что сохранение данной старообрядческой общины в наши дни возможно только при наличии реально действующей Федеральной программы по защите и сохранению русского населения в национальных субъектах РФ и повышенному вниманию общественности и государственных органов к духовному наследию русского старообрядчества.
Антон Зудин